Солнце осветило горизонт. Туман повис над городом. Раннее утро, тишина. Пение птах прерывало гармонию благоденствия и спокойствия.
Дорога стелилась под лучами небесного светила. Пыль была прибита росой, которая блестела в траве и на деревьях. Не успела она еще до конца согреться и испариться.
Удары ботинок о землю поднимали согретую пыль и оставляли за собой серую пелену. Саша шел то спокойно, то резко ускорялся, а за тем снова притормаживал. Он твердо для себя решил, куда он идет и зачем, он твердо решил вершить свою судьбу. Потому оставил записку со словами искреннего раскаяния и душевной тревоги. В письме он просил никогда не ставить ему свечей и не молиться за упокой его души, ибо он грешник и смертоубийца. Просил он жить далее и об нем более не упоминать. Жалел о том, что у матери один был и некому будет ее обрадовать. Олю просил нести по нему обед безбрачия, но не более двух лет, а по истечению данного времени просил найти себе верного друга и спутника жизни. Родить чадо. Имя ребенка просил выбирать любое, но только не его. На этих словах он крепко всех обнимал и жарко целовал. Письмо лежало в ящике стола, в надежде на то, что мать не сразу узнает о гибели своего ребенка.
Тот дом. Где Саша впервые стал счастлив безумно, с благородным видом на город с высоты птичьего полета, должен стать его погребальной. – Исхода другого мне нет. Я не мог лгать Оле, я ее слишком жарко люблю чтобы лгать. Она все знает, знает о моих признаньях и о ее речах горячих и пьянящих. Мое сердце принадлежит только одной, но другая без него просто погибает. Если я сейчас уйду, то не о чем будет более переживать, и не о ком будет более страдать. Я все решил, и другого исхода мне нет. – Саша отворил тяжелую дубовую дверь, поднялся на последний этаж. Остановился, вдохнул полную грудь и отворил дверь смотровой площадки... Глаза его ослепили лучи восходящего солнца и сквозь них он увидел девушку, которая стояла к нему спиной и озаряла взглядом горизонт. Шагнул вперед не смело, за спиною хлопнула дверь, девушка в миг обернулась. Саша признал в ней Олю и опешил от неожиданности. Он не ожидал больше ее увидеть, да и умирать на ее глазах считал просто невозможным. Тело бросило в жар. Пересиливши себя, он сделал шаг ей на встречу.