я твой портрет храню под сердцем,
его тепло,что рану перцем,
мне в мозг ударит невзначай,
и слышу только я :Прощай...
прощай мой дуг,часы разлуки
как пытки трепетной поруки
за то дитя,что золотое,
и что блестит-дитя родное.
и пусть Париж тебя увез,
оставив пыль, да стук колес,
но твой портрет всегда со мной,
хоть дождь иль ветер,снег густой,
его в часы я прижимаю,
когда иду по дивну краю,
когда в полях хлеба шумят,
и в небе будто говорят
крылаты губы,да в перах,
они тебя мне на ветрах
к моим устам запечатлят
и расставаться на велят.
надеюсь строго не осудишь,
мой друг,и честен будешь,
моих желаний грешный плод,
и в глубине души восход
сей безмолвной красоты,
что не сродни с лицом земли,
той красоты,что не вовек
мне не сыскаь,хоть во сто лет
ступней до немощи сносить
и не одну телегу сбить.
не оду рясу поменять,
и на недуги не пинять
чтоб мне закаты пылки не встречать,
и караван не проважать,
чтобы не спать в чужом хлеву,
не любоваться на Москву,
чтоб гул беспечный среди крон
не низводил охрУ на трон
обитый бархатом и златом
и пропитАнный трупным смрадом.
не созерчать иссохший пруд,
через который все текут
людские судьбы,не вода,
что здесь некогда текла,
где отражался горизонт,
гулял извечный перезвон,
и жизнь теплилась как слеза,
что из снегов разбег брала;
как белой скатерти разбег,
на неосклоне;гор и рек
разливы талою водой,
и диск сребрЯный над главой,
молчанье капель в вышине,
и стук рессоров в пустоте,
покуда ты со мной мой друг,
я не покину сей приют,
где мед и чай,и самовар,
и баньки русской белый пар,
где мы в углу родной степи
тихонько курим угольки.
